Контаминации в русской иконографии XVI–XVII вв.: игра контекстов
Аннотация
В статье речь идёт о контаминации мотивов и появлении новых фигур в русской иконописи второй половины XVI – XVII вв. – в период, когда разные мотивы начинали активно взаимодействовать друг с другом, порождать оригинальные контаминации. В фокусе внимания автора – иконография «Воскресения – Сошествия во Ад» и некоторых близких сюжетов. Автор рассматривает персонификации Ада в виде пасти, головы и великана, а также функции этих фигур (Ад держит дьявола, выпускает праведников, поглощает демонов). Как показывает анализ, эти функции начали сливаться благодаря появлению новых, гибридных фигур Ада. Кроме того, в XVIII в. возникла неожиданная визуальная параллель между фигурой праведной души, выходящей из пасти Ада, и фигурой беса, также стоящего в зубастой адской пасти. Подобно тому, как душу изображали обнажённой, нагим стали показывать и беса, наделяя его при этом женской грудью. В последней части статьи рассмотрена каргопольская икона конца XVI в., на которой в Аду на коленях дьявола вместо Иуды изображён Авель. Автор анализирует легенду об Авеле как первом мертвеце на земле – христианскую адаптацию кочующего мотива о птице, которая научила человека хоронить покойников в земле. Этот мотив широко представлен в фольклоре на территории Евразии; на Руси он был известен благодаря Толковой Палее. Сюжет о том, как посланные Богом горлицы научили Адама хоронить мертвецов, распространился в русской иконописи XVII века. Именно это, как предполагает автор, породило визуальное решение на каргопольской иконе: её создатель знал легенду об Авеле как первом человеке, познавшем смерть, и развернул её логику на события, связанные с воскресением Христа и спасением душ от власти Ада.
